Квартал все еще терпит газ и травматику,
Мать его, гэнста фанатиков, ёп твою.
И не было бы новых дыр в пузе мистер,
Если бы ты купил, что стоило когда 300.
Дистанс, от этих кварталов и улиц,
От тех ночных ларьков, где продают ягу и курево.
И кто-то снова покупает это, курит и пьет,
Курит и пьет, через трубу куриный бульон.
И сколько было бы покурено еще,
Если бы не новый щит, от того, кого зовем врачом.
Мистер белый халат знает лично рок-н-роллу,
Знает как минимум, что такое "Кома Ромы".
Кварталам все равно сколько в них проживает бедных,
На сколько вредно это,
Что значит дырки в кедах,
То сравнимо с тем, что называют Бутором,
Он невставляет через мокрый, даже утром.
Я представляю Косово, если ты от Майями,
Это сравнимо с тем, как потерять в Афганистане
Маленького ребенка - маленькую Аню,
Я помолюсь, что бы ее вернули маме.
Просто сон, вечный сон, стон сирен, в унисон,
Без души, без имен, не при ком, не причем
Здесь все убитые, которые не закрыты,
В землю, хотя, не зарыты еще.
Осталось это тока им. Шахты забиты,
Новая кровь, белый кокаин.
Полны греха меха, прячут чек кеды, ку-кубы - Людоеды.
Уют 3 сорта, который куют грешные эти морды.
Они угрюмы, они чужды себе сами,
Шепот шагов дружный, небес саммит
Будет не скоро или не состоится,
Буду те споры, те гены самоубийцы
Я вижу часы, у которых умер тик,
Руками стрелки незачем крутить.
Нет смысла, как и нет его здесь, пуст и нэт этот весь
Бред, глубже лезть в бездушный прогресс.
Я вижу похороны целых районов, забвение пологих терриконов,
Немое лицо дикого крова, пристанища, мм-мм духа обнищал.
Обыденно здесь теперь все ядовито, опрятно видом,
Но куколка не бабочка-гнида, обьята идолом.
Скажи мне каким? - да любым.
Ребята и талон на 6 часов в мир убитых картин.
И здесь успел успеть и я, взяла в плен сия, суспензия,
Чем заливает без кишки, люди мертвецы, люди без башки.
Просто сон, вечный сон, стон сирен, в унисон,
Без души, без имен, не при ком, не причем
