Так вот теперь сиди и слушай:
Он не желал ей зла,
Он не хотел запасть ей в душу
И тем лишить её сна.
Он приносил по выходным ей сладости,
Читал в её ладонях линии,
И он не знал на свете больше радости,
Чем называть её по имени.
Ей было где-то тридцать шесть,
Когда он очень тихо помер.
Ей даже не пришлось успеть в последний раз
Набрать её несложный номер.
Но в первый раз несла она ему цветы,
Две ярко-белых лилии,
В знак, что более никто, кроме него так
Не называл её по имени.
И было ей семьдесят шесть,
Когда её самой не стало,
Нет, не страшила её смерть,
Скорей она о ней мечтала.
Бывает, знаете ли, сядет у окна
И смотрит, смотрит, смотрит в небо синие,
Дескать, когда умру, я встречу его там,
И вновь тогда он назовёт меня по имени
Какая в сущности смешная вышла жизнь,
Хотя, что может быть красивее,
Чем сидеть на облачке и, свесив ножки вниз,
Друг друга называть по имени
