В тиши перевала, где скалы ветрам не помеха, помеха,
На кручах таких, на какие никто не проник, никто не проник
Жило-поживало веселое горное, горное эхо,
Оно отзывалось на крик — человеческий крик.
Когда одиночество комом подкатит под горло, под горло
И сдавленный стон еле слышно в обрыв упадет, в обрыв упадет —
Крик этот о помощи эхо подхватит, подхватит проворно,
Усилит и бережно в руки своих донесет.
Должно быть, не люди, напившись дурмана и зелья, дурмана и зелья
Чтоб не был услышан никем громкий топот и храп, топот и храп —
Пришли умертвить, обеззвучить живое, живое ущелье.
И эхо связали, и в рот ему всунули кляп.
Всю ночь продолжалась кровавая злая потеха, потеха
И эхо топтали, но звука никто не слыхал, никто не слыхал
К утру расстреляли притихшее горное, горное эхо —
И брызнули слезы, как камни, из раненных скал…
И брызнули слезы, как камни, из раненных скал…
И брызнули слезы, как камни, из раненных скал…
